Глава 3

Начальник стражи придирчиво осмотрел Мэта с головы до ног:

— Странствующий рыцарь и без доспехов?

— Я их потерял на последнем турнире* [1] , — пояснил Мэт. — Знаю-знаю, я слишком стар, чтобы вести холостую бездельную жизнь, но что поделать? Кому-то везет больше, кому-то меньше.

— Ладно. Ты не первый рыцарь, кто стучится в эти ворота в трудную минуту, — успокоил Мэта стражник. — А по манерам да по одежке ты уж точно рыцарь.

Мэта подобное заявление очень порадовало. Он ведь так старательно подбирал себе аристократическую одежду — в меру поношенную, дабы соответствовать облачению рыцаря, у которого за плечами несколько неудачных турниров. Ну а манеры — манеры у него такие, потому что он и на самом деле посвящен в рыцари. Так уж с ним случилось в этом мире.

— Спасибо, начальник. А теперь, если бы вы послали кого-нибудь известить вашего господина о моем приходе, я бы хотел засвидетельствовать свое почтение.

— Ясное дело, — проворчал офицер. — Эй, паж!

Проходивший мимо мальчик остановился и бегом бросился к начальнику стражи, возле него резко затормозил и отвесил подобающий поклон.

— Отведи этого незнакомца к графу, — велел пажу офицер. — И помни о том, что он гость!

Затем стражник щелкнул пальцами, и на его зов явился конюший, который взял под уздцы коня Мэта и увел его.

— Сэр Мэтью из Бата, говорите? — Граф д'Аррете уставился в потолок, подергал себя за бороду. — А, вспомнил. Это город в Англандии, верно?

Мэта всегда удивляло, что Англия, Шотландия и Ирландия в этом мире сохранили названия очень похожие на те, что имели в его родном мире, — Англандия, Скотия, Эйр. Все остальные страны назывались так, что он первое мгновение с трудом понимал, о каком государстве речь, хотя, подумав, догадывался, почему они именно так называются. С другой стороны, тот английский, который Мэт знал и любил, здесь не существовал. В Англандии все разговаривали на том же языке, на котором говорили в Меровенсе, да и во всей Европе, если на то пошло. На этом варианте земного шара пролива Ла-Манш (он же Английский канал) не имелось, посему Гардишану — здешнему Карлу Великому — пришлось завоевать англосаксов, валлийцев, а заодно и шотландцев. Эйр то ли присоединился к альянсу по доброй воле, то ли только вошел в него на правах автономии, Мэт пока не слишком хорошо разобрался в тонкостях здешней истории. В книгах из библиотеки Алисанды он находил только самые общие упоминания о тех или иных событиях, а времени съездить в Англандию и заглянуть в первоисточники у него не было. Но он догадывался, что викингов здесь разбили практически наголову — но как, это оставалось загадкой. В общем, Мэт много чего не знал в истории этого мира — в частности, почти ничего не ведал об истории Латрурии. Да, главный город этой древней империи назывался Рэм, а не Рим, а это означало, что здесь в кулачном бою победил не Ромул, а Рэм, хотя какая по большому счету разница? В остальном же история была изложена крайне скупо, притом по описанию выходило, что для Римской империи там слишком здоровая атмосфера. Правда, здесь это никакого значения не имело.

— Верно, ваша светлость. Там лечебные ванны* [2] . Что касается меня, то я не думаю, что они такие уж целебные. Просто, наверное, в горячей водичке всегда полезно полежать.

— Там вода горячая, вот как? Как интересно! Надо будет как-нибудь съездить туда и посмотреть.

Мэт чуть было не ляпнул, что нагреть воды в котле над очагом граф мог бы и здесь, в собственном замке, но он вовремя прикусил язык. Тогда бы граф, не сообразив, что это кипяток, мог запросто свариться заживо. Нет уж, пусть все остается, как есть.

— Итак, вы рыцарь из Бата! То есть из ванны! — Граф Д'Аррете рассмеялся собственной шутке, а его придворные вежливо захихикали.

Мэт и сам натянуто улыбнулся. В каком-то смысле он действительно по-рыцарски относился к ванне, и в свое время по его настоянию в тайной гробнице Гардишана была подведена труба с холодной водой, но зачем сейчас об этом?

— Ага, я вижу, вы не в первый раз слышите эту остроту, — проговорил граф с сожалением. — Что ж, странник, оставайтесь и отужинайте с нами нынче вечером. Мы всегда рады гостям, которые приносят нам вести со всего света за пределами наших владений, а особенно мы рады гостю сегодня, когда к нам наконец прибыли мои кузены из Латрурии. Их молодой король несколько лет назад открыл границу, а теперь даже издал указ, позволяющий аристократам посещать своих родственников за рубежом!

Мэт навострил уши. Вот и говори после этого о том, что такое везение! Правда, могло быть и так, что все дворяне, обитавшие у границы, только и делали, что принимали у себя родню, а это не исключалось, поскольку указ только-только вышел.

— Славно, — одобрил Мэт. — А то ведь сколько лет уже, мой господин, родственники не видались друг с другом!

— Что там лет, веков лучше скажите! Наших южных кузенов мы в глаза не видали со времен моего деда! Старый король Маледикто держал границу на запоре колдовскими чарами, а также и войско у него там торчало нешуточное! Ох, как же славно, что мы наконец увидим нашу родню.

— Мне и самому не терпится на них поглядеть, — заявил Мэт куда более искренне, чем мог подумать граф.

Здешний большой зал, конечно, уступал залу в замке Бонкорро. Правда, Мэт никогда не видел королевского замка в Латрурии, но видел дворец Алисанды. Естественно, замок простого провинциального графа не выдерживал сравнения.

К счастью, Мэт их сравнивать и не собирался. У него были другие взгляды.

Краеугольным камнем его эстетических воззрений было то, что всякое произведение искусства и архитектуры он воспринимал так, словно оно существовало само по себе, имело свои собственные достоинства, проистекавшие из его функции и замысла проектировщика. Тот, кто строил этот замок, наверняка пытался достичь оптимального равновесия между удобством для жизни и мощью для обороны и преуспел в этом насколько смог. В большом зале могла бы разместиться небольшая армия во время осады либо все крестьяне из окрестных хозяйств, а также и поместное дворянство со всего графства в какой-нибудь праздник. Крестьян тут сейчас не отмечалось, зато дворян было полным-полно. О них и говорил граф д'Аррете, когда распинался перед Мэтом.

Если говорить о внутреннем убранстве, графиня постаралась не меньше архитектора: поблекшие старые гобелены чередовались с яркими новыми, за гирляндами цветов прятались угрюмые древние боевые трофеи. Над возвышением висел громадный щит, увешанный фамильным оружием, а вдоль стен щиты поменьше, украшенные оружием, принадлежавшим рыцарям графа. За этими щитами скрывались старые пыльные флаги покоренных врагов. На стене, противоположной возвышению, висел еще один огромный щит, украшенный оружием латрурийской ветви семейства.

Между тем эти самые латрурийцы вовсе не склонны были восторгаться былой славой своих предков.

— Эти старые замки, конечно; хороши для обороны, кузен, и как трофеи, — заявил граф Пувекки, махнув рукой. — Но уж для будничной жизни можно бы выстроить что-нибудь поприятнее.

Граф д'Аррете улыбнулся, но Мэт готов был поклясться, при этом он скрипнул зубами. Поскольку с д'Аррете Мэт уже познакомился, ему не нужно было долго гадать, что второй взрослый мужчина за столом, стоявшим на возвышении, — это латрурийский кузен графа. Стало быть, в Латрурии сейчас в моде завитые волосы и остроконечные бородки. Мэт быстро окинул взглядом зал, отметил, где сидят остальные гости с локонами и с остроконечными бородками, то бишь латрурийцы. Он очень порадовался, что тамошних дворян так легко отличить от местных — это в значительной мере облегчало ему подслушивание разговоров. К столу Мэт обернулся как раз в тот миг, когда граф д'Аррете объяснял: